Где-то сутки я думала, будет ли Комитет против пыток такой работой, которая удовлетворит мои откровенно завышенные требования. А потом решила, что если Комитет не будет, то не будет уже никто и направила резюме. Я почему-то в тот момент была уверена, что меня обязательно возьмут. Это уже потом я поняла, что вообще-то на работы мечты обычно бывает огромный конкурс, и Комитет в этом плане не исключение. До сих пор не вполне понимаю, почему взяли именно меня. Говорят, по сопроводительному письму заметили, что я с комитетчиками на одной волне и даже чувство юмора у меня какое-то комитетско-корпоративное.

И вот уже четвертый год я с Комитетом. За это время я возглавила московское отделение. Оно одно из самых молодых – появилось только в 2014-м, что по сравнению с 20-летней комитетской историей, конечно, совсем детский возраст. Отделение у нас сложное: несмотря на то, что многие уверены, что уж в столице-то все как-то законнее и цивилизованнее, по факту вся правоохранительная система здесь настолько забюрократизирована, что добиться справедливости в Москве бывает на порядок сложнее, чем в большинстве других регионов России. Но мы не опускаем руки, работаем и верим в лучшее.

В свободное от работы время я увлекаюсь рисованием. Рисую в основном всякие яркие картинки, преимущественно маркерами (и без остро социальных тематик – надо же переключаться). Вроде получается неплохо. Еще у меня есть муж и бультерьер – правда это вряд ли хобби или увлечение. И еще есть мечта – когда-нибудь сходить в поход на Полярный Урал. Меня этой мечтой еще лет в пятнадцать заразили знакомые походники, которые так романтично рассказывали про тамошние ручьи и звезды, что я сразу же заочно влюбилась и в эти звезды, и в ручьи. Но в пятнадцать меня туда не пустила мама. А в тридцать стало уже неожиданно сложно найти компанию других таких же желающих поехать на Полярный Урал и кормить там замерзших комаров, глядя на звезды.